Жадность. Такая, что аж не хватает места для воздуха, который хочешь вдохнуть за раз.
Глаза пытаются объять и то, и другое, и десятое. Вот шпиц просеменил — облачко на тонких ножках. Вот клумба у подъезда — сущий торт на свадьбу, розочки плотные, яркие, маслянистые, рассахарились по отливам окон в первом этаже.
Под окнами лужицы и ручейки — чем жарче, тем сильнее слышна сплитовая капель: "Так-так-так" — повсюду.
Входим в перегретую квартиру. Сын, едва разувшись, обнимает стену в прихожей, дверной косяк в кухне: "Квартира! Квартирочка! Мама, обнимай квартиру тоже!"
Девятнадцать дней нас не было в этом пристанище. Мы въехали туда накануне очередной госпитализации, за недельку успели обжить новый дом, подружиться с ним. Обживать — входит в привычку, когда часто меняешь место житья.
Жадность велит пользовать пространство: твоё, огромное — комнату, кухню, прихожую со всеми их шкафами и стульями. После койки с тумбочкой все это — как из фильма про "богатую жизнь". Пройтись босиком по пятнам солнца на линолеуме. Расставлять и переставлять с полки на полку тюбики с кремами, книжки, посуду. Не помыть посуду после завтрака — оставить в раковине до обеда. Потом перемыть всю кучу, попутно голося: "Вот она, вот она — Родина моей мечты-ы-ы-эх!"
Да-да,обязательно голосить! Звучать. Бренчать на гитаре и укулельке. Выводить жестокий романс, рычать Летова, хрипеть Шевчука, тянуть про парочку — казачка да бабочку и благодарить соседей за то, что у них самих порой дискотека до двух ночи. Посадить голос, потому что в больнице схватила орви и приехала домой с немного больным горлом. И все равно — звучать, пока мы не вернулись обратно, туда, где можно лишь помурлыкать тихонько в санитарной комнате, пока гладишь белье.
Вот это — наша жадность. Очень однокоренная со словом "жажда". Пересохли мы за три недели так, что пьем-пьем все вокруг, а напиться не можем.
